Россия в Черном море

Россия и Черное море – морская доктрина и ее оценка

Военное возрождение России, по мнению некоторых западных экспертов, сильнее всего проявляется в регионе Черного моря. Однако, среди потока “фейковых” новостей про “агрессивную Россию” сложно отыскать публикации, не только адекватно оперирующие понятиями “стратегия” и “морская доктрина”, но и внятно излагающие западную оценку ситуации в регионе. В этой связи, представляет интерес статья “Морская стратегия России в Черном море. Реализация и последствия для НАТО” (“Russlands maritime Strategie im Schwarzen Meer. Umsetzung und Folgen für die NATO”), опубликованная в немецком морском издании “MarineForum”.

Автор публикации Марион Кипиани (Marion Kipiani) – сотрудница Техасского университета A&M (TAMU), часть научных работ которой финансируется  Управление военно-морских исследований США.

Научные интересы М. Кипиани включают региональное сотрудничество и политику безопасности в Черноморском регионе; предотвращение и смягчение конфликтов; создание институтов оборонного сектора. Она имеет ученую степень в области международного бизнеса, а также грант Фулбрайта в Школе государственного и общественного обслуживания Техасского университета A&M.

На момент публикации статьи (ноябрь 2018 г.) автор сотрудничала с институтом политики безопасности при университете города Киль (Германия).

Авторский перевод максимально сохраняет лексику и стилистику первоисточника. Вместе с тем, присутствует некоторая адаптация, обусловленная требованиями поисковой оптимизации (SEO).

Морская стратегия России в Черном море

В своем выступлении перед Советом Федерации РФ в марте 2018 г. Владимир Путин повторил обвинения против США и их союзников относительно желания оградить Россию путем расширения НАТО и реализации программы противоракетной обороны США в Восточной Европе. Демонстрацией новых, разрабатываемых в настоящее время систем-носителей стратегического ядерного оружия, Путин показал, что Россия, при необходимости, также приспособится к широкому противостоянию с НАТО. Взамен,  Североатлантический альянс 11 и 12 июля 2018 г. в Брюсселе, в ходе саммита глав государств и правительств заявил о своей способности улучшить военное сдерживание России, сформировав два новых командования в Норфолке (США) и Ульме (Германия).

Церемония возрождения 2 флота ВМС США
Церемония возрождения 2 флота ВМС США

Итак, географический фокус лежит в Балтийском море и в Северной Атлантике, в то время как Черноморский регион, вопреки решению НАТО 2016 г. и из-за “адаптированного передового присутствия” (Tailored Forward Presence) в Юго-Восточной Европе играет подчиненную роль.

Вместе с тем, для России Черное море традиционно имеет приоритетное значение. Ощутимые последствия военного возрождения России проявляются преимущественно там и завершаются, однако, аннексией Крыма, а также конфликтом с Грузией в 2008 г. и ролью Черноморского флота в ходе российской операции в Сирии. Так что, если НАТО определило своим приоритетом угрозу со стороны России, это предполагает сбалансированный подход, который одновременно подразумевает и защиту  юго-восточного фланга альянса.

Стратегия России в Черном море

Во времена холодной войны Черное море являлось “морской линией фронта” между блоками. Предпринятое после 1945 г. Советским Союзом давление на Турцию, попытка пересмотра Соглашения Монтрё I о проливах и совместного контроля над Босфором непосредственно привели к появлению доктрины Трумэна и приему Турции в НАТО. В ходе приближающегося столкновения блоков США в 1950 г. разместили в Средиземном море 6 флот. С 1967 г. ему противостояла 5 оперативная эскадра советского ВМФ в Средиземном море, основу которой составляли кораблях Черноморского флота.

5 оперативная эскадра ВМФ СССР
5 оперативная эскадра ВМФ СССР

После распада Советского Союза Черноморский флот все более приходил в упадок. Правда Россия и Украина в 1997 г. заключили договор о дружбе и о российском доступе к военно-морской базе Севастополь. В реальности Россия утратила возможности для модернизации и вооружения флота, как и свои  долгосрочные перспективы на будущее в Крыму из-за значительных колебаний – в зависимости от подъема и спада – российско-украинских отношений. С 2000 г. усилились претензии российского руководства в регионе и таким образом вернули Черное море в центр внешней и оборонной политики Москвы.

Из подписанной в 2015 г. Владимиром Путиным Стратегии национальной безопасности стало понятно, что Россия воспринимает расширение НАТО и строительство военных объектов альянса у границ России, как главную угрозу своей безопасности. Как утверждает Стратегия, это развертывание препятствует строительству полицентричного мирового порядка с Россией в качестве одной из ведущих держав. Причем Стратегия безопасности определяет такую ведущую роль, как основополагающий национальный интерес. В результате подчиненные стратегические документы ориентируются на защиту русской национальной территории и, насколько это возможно, на сдерживание влияния НАТО и особенно США.

Морская доктрина России

В частности, морская доктрина 2015 г. рассматривает Черное море (вместе со Средиземным), как региональную приоритетную зону Атлантики. То есть, Россия воспринимает Черное море в первую очередь через призму предполагаемой угрозы со стороны НАТО.

Определенные в морской доктрине цели будущей модернизации и вооружения Черноморского флота являются оборонительными, в смысле защиты и обороны российской территории. Они же являются и наступательными: Черноморский флот формирует стратегическую основу проекции мощи России через Босфор в восточное Средиземноморье и на Ближний Восток. Такой подход – продолжение традиционной российской политики, которая исторически ищет доступ в «теплые воды» не только для обороны русского южного фланга, но и для расширения влияния России на Юго-Восточную Европу и вплоть до Леванта.

Морская доктрина выходит за рамки чисто военных аспектов. Она включает в себя также безопасность морских путей и использование морских ресурсов, разработку нефтегазовых месторождений, а также строительство подводных трубопроводов. Фокусирование на торговле нефтью и газом объясняется тем, что энергетические ресурсы отвечают за 60 процентов всей российской экспортной выручки. Таким образом, Черное море в целом означает связь России с мировой торговлей. С товарооборотом  более 120 млн. тонн в год Новороссийск является главным торговым портом России.

Морскрй порт Новороссийск
Морскрй порт Новороссийск

Утвержденные в 2017 г. Основы государственной политики в области военно-морской деятельности на период до 2030 года, которые, скорее всего, и соответствует военно-морской стратегии, обобщают главные задачи российского ВМФ в трех приоритетных областях национальных интересов:

  • оборона и национальная безопасность;
  • поддержка российской внешней политики и стратегической стабильности;
  • защита торгово-экономических интересов.

Не трудно понять, что стратегическое мышление в отношении Черного моря тесно соприкасается с целями государственного управления. В 2000 годах такой стратегической когерентности не было, что указывает на то, что в России вообще стратегическому планированию уделяется намного большее внимание, чем еще десять лет назад.

Морская доктрина – претензии и реальность

Однако, в какой степени Россия способна реализовать свои стратегические цели?

С тех пор, как российское правительство в 2008 г. запустило программу военных реформ и проведение масштабной Государственной программы вооружений на 2011-2020 гг. (ГПВ-2020), специалисты сомневались в реализации этих планов. Оставалось под вопросом, сможет ли Россия в течение десяти лет мобилизовать оцениваемые в 19 триллионов рублей (около 465 млрд. евро) расходы на вооружение и будут ли российские ВС способны осуществить планы реструктуризации и перехода на новые виды вооружений.

В действительности Россия не достигла чрезвычайно амбициозных целей, хотя реформы в целом способствовали переводу ее ВС к более сбалансированным структурам. В судостроении из-за зависимости в производстве силовых установок от западных (включая немецких) и украинских поставщиков возникают большие трудности. Особенно после 2014 г., когда резко ухудшились отношения с Украиной и в результате незаконной аннексии Крыма над Россией нависли западные санкции. Также стало ясно, что русские верфи, не строившие с 90-х годов большие военные корабли, утратили соответствующее оборудование и потеряли необходимый опыт.

Фрегат "Адмирал Горшков"
Фрегат “Адмирал Горшков”

Примером этого является многоцелевой фрегат “Горшков” (проект 22350). Заложенный в 2006 г. в итоге он получил слишком много изменений в конструкцию, задержки от российских поставщиков, потерю доступа к украинским газотурбинным двигателям и трудности с интеграцией системы ПВО “Полимент-Редут”. Как первый корабль этого проекта “Адмирал Горшков” был передан Северному флоту только в конце июля 2018 г. От задержек в строительстве “Горшкова” сильно пострадал и Черноморский флот, так как его состав надводных кораблей считается особенно устаревшим.

Замедление роста российской экономики также чувствительно ограничило возможности Москвы увеличить расходы в оборонном секторе. Эти изменившиеся обстоятельства, а также опыт от реализации ГПВ-2020, отражены в недавно запущенной Государственной программе вооружений на 2018-2027 гг. (ГПВ-2027). В дополнение к обновлению атомного подводного флота и модернизации оставшихся еще с советских времен больших боевых кораблей ГПВ-2027 фокусируется на небольших платформах: корветах и ракетных кораблях. К ним добавляются фрегаты проектов “Григорович” и “Горшков” и пополнение состава дизельных подводных лодок. Повсюду проводится оснащение новых и модернизированных платформ крылатыми ракетами семейства “Калибр”, универсально применяемого как против морских, так и сухопутных целей.

Фрегат "Адмирал Григорович"
Фрегат “Адмирал Григорович”

Некоторые оценки

Отсюда в отношении флота проявляется тенденция, которая могла бы характеризоваться “бивалентностью”. С одной стороны, она основана на сохранении оставшихся с советских времен океанских боевых кораблей для миссий “вне оперативной зоны” („out-of-area“) и в рамках морской дипломатии для “демонстрации флага”. С другой стороны, предусматривается строительство флота из меньших, но оснащенных мощным высокоточным оружием платформ, которые могут быть использованы для  обычного (т.е. неядерного) сдерживания. Ожидается, что новая разработка престижных проектов, таких как большой авианосец, будет отложена.

По большей части это соответствовало бы  стратегическим задачам Черноморского флота. Ограниченное своими пределами Черное море, доступ к которому дополнительно ограничен соглашением Монтрё, хорошо подходит для использования небольших платформ. Аннексия Крыма имеет для России стратегическое значение также из-за устранения ограничений на использование, наращивание и модернизацию Черноморского флота и военной инфраструктуры.

С 2014 г. Россия размещает на полуострове зенитные ракетные комплексы (С-300 и С-400), системы для применения противокорабельных ракет (“Бастион-П”), а также усиливает свои береговые войска и части морской авиации. В сочетании с оснащением кораблей Черноморского флота КР “Калибр” на большей части акватории Черного моря сформировалась российская “зона воспрещения доступа” (Access / Area Denial, A2 / AD). С точки зрения Москвы защищенность российского южного фланга и безопасность разработки морских ресурсов в исключительной экономической зоне значительно улучшились.

Противокорабельный комплекс "Бастион-П"
Противокорабельный комплекс “Бастион-П”

О миссии в Средиземном море

Для выполнения же задачи проецирования силы в Средиземное море Черноморский флот предсказуемо стоит перед большими проблемами. Применение управляемого оружия “Калибр” из восточного Средиземноморья против наземных целей в Сирии можно считать успешным.

Однако, большей частью устаревшие корабли Черноморского флота находятся под грузом необходимости пополнения запасов. Так, десантный корабль “Цезарь Куников” только в первой половине 2017 г. шесть раз совершил переход между Новороссийском и российской военно-морской базой Тартус в Сирии. Кроме того, из-за недостаточного количества вспомогательных сосудов Россия фрахтует гражданские грузовые суда и использует их в качестве “сирийского экспресса”. Перегрузка флота способствует также инцидентам, подобным затоплению  разведывательного корабля “Лиман” к северо-западу от Босфора в апреле 2017 г.

Флагман Черноморского флота ракетный крейсер “Москва” в 2015 г. обеспечивал защиту ВВС России в Сирии, а ранее стоял во главе русской средиземноморской флотилии. Между тем, уже с января 2016 г. в Севастополе он ожидает модернизации,  целесообразность которой, между тем, из-за возраста “Москвы” (заложен в  1976 г.), по мнению некоторых наблюдателей, сомнительна. За пределами миссии в Сирии в настоящее время нет четких идей о том, какие бы действия и цели включала проекция российской мощи в Средиземном море.

Флагман ЧФ РК "Москва"
Флагман ЧФ РК “Москва”

Что делать?

Россия все больше способна проводить свои интересы в водах, определенных как стратегически важные. К ним относятся не только Балтийское море, но и Баренцево и Черное море.

Последнее представляет особую дилемму для адекватной реакции НАТО. Из-за ограничений соглашения Монтрё члены блока (кроме прибрежных государств: Румынии, Болгарии и Турции) могут быть допущены в Черное море только ограниченным количеством кораблей и на точно прописанный период времени. Румыния и Болгария обладают недостаточными ВМС, а Болгарии имеет скорее абсолютно двойственные отношения с Россией.

Турция, обладающая самыми сильными ВМС в Черном море, традиционно видит себя региональной державой и исторически в основном находилась в конфликте с Россией. Тем не менее, Анкара в настоящее время сближается с Москвой, а ее отношения с НАТО, США и ЕС ухудшаются.

Фрегат типа G ВМС Турции F-492 «Gemlik»
Фрегат типа G ВМС Турции F-492 «Gemlik»

Поэтому НАТО должна задать себе вопрос, какой опыт,  например, из Балтийского моря имеет смысл перенести для ситуации в Черном море. При этом, следует учесть, что возросшее присутствия альянса в и вокруг Черного моря способно еще сильнее поднять напряженность отношений с Россией и, тем самым, также увеличить потенциал просчетов и возможного обострения конфликта. Отправная точка лежит в улучшении сотрудничества между региональными партнерами альянса, чтобы предотвратить раскол внутри НАТО из-за разности интересов или же только усилить его.

Возможные очаги в Черном море тоже заслуживают большего внимания. С момента аннексии Крыма, например, Румыния имеет прямую, но не четко определенную «голубую границу» с Россией. Нефтегазовые месторождения в соответствующих областях здесь могли бы привести к конфликтам из-за эксплуатации энергетических ресурсов. В случае с Россией и Украиной они уже активны.

[sendpulse-form id=”2230″]

Украина еще пытается правовым путем отстаивать русские претензии на морские газовые месторождения. Однако, инциденты, подобные буксировке украинских нефтяных вышек российскими кораблями в 2015 г., а также процедуры остановки и досмотра российской ФСБ в Азовском море преимущественно заходящих в украинские порты грузовых судов, увеличиваются риск конфликта.

Хотя Украина не является членом НАТО, расширение ее конфликта с Россией на Черном море имело бы последствия для европейской безопасности. Этот факт также указывает на дискутируемый политический вопрос, как НАТО должна вести себя по отношению к своим странам-партнерам Украине и Грузии, что в свою очередь представляет собой основу проблемы отношений НАТО-Россия. Здесь становится понятно, что военное сдерживание может быть лишь одним аспектом возможного решения. В долгосрочной перспективе вопросы безопасности, влияния и региональной стабильности в отношениях Россия-НАТО должны решаться политически.


По материалам журнала “MarineForum”

Ваши комментарии

Loading Facebook Comments ...

Ответить

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *