Специализирующиеся на сценариях войны будущего эксперты Международного института стратегических исследований (International Institute for Strategic Studies) Франц-Стефан ГАДИ (Franz-Stefan GADY) и Александр СТРОНЕЛЛ (Alexander STRONELL) разобрали Нагорно-Карабахский конфликт с позиций военных аналитиков. Предлагаем перевод их публикации на сайте worldpoliticsreview.com.
Нагорно-Карабахский конфликт о будущей войне
Соглашение, подписанное в ночь с 9 на 10 ноября 2020 г. при посредничестве России между Арменией и Азербайджаном завершило 44 дня кровавых столкновений за спорный анклав Нагорного-Карабаха – первая межгосударственная война с применением обычных вооружений за последние годы. В сделке содержится призыв к Армении отказаться от значительной части территории в сепаратистском регионе и вокруг него, который находится в пределах международно признанных границ Азербайджана, и премьер-министр Армении Никол ПАШИНЯН сделку «невероятно болезненной». Мнимая победа Азербайджана, достигнутая ценой значительных людских и материальных средств, вызвала у военных аналитиков большой интерес к урокам конфликта для будущих боевых действий.
В частности, подавление армянской системы ПВО и бронированных платформ беспилотными летательными аппаратами, или БПЛА привело к серьезным спорам по поводу продолжающегося использования основных боевых танков в высокоинтенсивных военных операциях. Действительно, в СМИ появились статьи, подпитываемые пропагандистскими видеороликами, распространяемыми в социальных сетях, о том, что броня может устареть перед лицом высокоточных ударов с воздуха, наносимых БПЛА.
Этот вывод, однако, затмевает важные тактические уроки, которые необходимо извлечь из конфликта, из которых можно выделить семь основных выводов.
Во-первых, как указывали другие аналитики, боевые действия не дают никаких убедительных доказательств того, что боевые танки и другая бронетехника больше не служат цели в современном пространстве боя из-за БПЛА. Перефразируя Уинстона Черчилля, броня продолжает оставаться наихудшей формой защиты солдат от БПЛА – кроме всех остальных. Выживаемость военнослужащих, застигнутых во время недавних боев на открытых или стационарных позициях, а также на командных пунктах и в небронированных транспортных средствах, оказалась значительно хуже, чем у солдат, получивших ранения в БТР, отчасти из-за ограниченной бронебойной нагрузки, которую могут нести БПЛА. Точно так же нет альтернативы танкам и другой бронетехнике в маневренной войне и в качестве непосредственной огневой поддержки на малой дистанции для наступающей пехоты в современном боевом пространстве. БПЛА и легковооруженная пехота в конечном итоге не способны удерживать или оборонять территорию в течение длительного периода времени.
Во-вторых, методичное применение азербайджанскими силами высокоточных ударов с воздуха для систематического поражения армянских средств ПВО подтверждает важность большого запаса кинетических ударных боеприпасов малой и большой дальности в паре с рассредоточенными средствами разведки и сопровождения целей, или ISTAR. В этом отношении БПЛА могут служить полезными и расходными ударными платформами, и европейским армиям следует ускорить их запланированные закупки. Однако это, вероятно, будет сложной задачей для малых и средних военных держав, у которых будут финансовые ресурсы только для приобретения необходимых боеприпасов и активов ISTAR в небольшом количестве. Следовательно, разумно ожидать, что в будущих войнах с применением обычных вооружений, усовершенствованные комплексы разведки и возможности высокоточного удара будут использоваться только в начале конфликта, поскольку первые будут быстро выведены из строя, а вторые быстро истощены.
В-третьих, конфликт также показал важность некинетических средств поражения дальнего действия, особенно средств радиоэлектронной борьбы (РЭБ), для защиты как от кинетических, так и некинетических ударов. Азербайджан в первые дни конфликта быстро вывел из строя изолированные средства РЭБ Армении. После этого азербайджанские БПЛА действовали вне досягаемости тактической ПВО Армении или часто летели слишком низко, чтобы их могли поразить российские системы, такие как «Панцирь-С1» ближнего и среднего радиуса действия. Армения, вероятно, могла бы противодействовать по крайней мере некоторым операциям азербайджанских БПЛА, развернув интегрированные средства РЭБ, такие как постановщики помех дальнего действия, как продемонстрировало неподтвержденное, но, как сообщается, успешное развертывание российской системы РЭБ. Однако одно РЭБ не является панацеей и должно быть интегрировано с другими системами ПВО для эффективной защиты от воздушных угроз.
В-четвертых, конфликт продемонстрировал необходимость в новых оперативных концепциях и доктрине, объединяющих устаревшие платформы, такие как боевые танки и средства РЭБ, с новыми технологическими возможностями, включая БПЛА. Это также подразумевает интеграцию оборонительных и наступательных киберопераций и информационных войн. Хотя кибероперации, похоже, не сыграли важной роли в этом конфликте, они, вероятно, будут использоваться для вывода из строя или даже уничтожения средств управления и систем ПВО в начале будущего конфликта высокой интенсивности.
В конечном итоге всем передовым вооруженным силам придется перейти от платформенно-ориентированной к более интегрированной сетецентрической структуре сил. В предстоящие десятилетия вооруженные силы, которые лучше всего поймут как объединить эти две системы в гибридную силовую структуру, совмещающую устаревшие системы с новыми технологиями, будут обладать преимуществом в боях высокой интенсивности. Это касается малых, средних и больших держав. Много устаревшей техники останется, и вооруженным силам нужно найти способы ее обновить и интегрировать. Вдали от линии фронта конфликт, несомненно, подтвердил важность информационного пространства для будущей войны.
Обе стороны потратили значительные ресурсы, пытаясь контролировать источники, освещавшие боевые действия, мобилизовать международное общественное мнение в пользу своей страны и привлечь внимание иностранных правительств. Платформы социальных сетей, в частности Твиттер, были центральной ареной усилий по борьбе с информационными потоками, когда обычные граждане и боты сражались в так называемых хэштегах, оспаривая результаты боевых действий в Нагорном Карабахе и заявляя – иногда с оправданием – агрессию и зверства с обеих сторон.
В-пятых, конфликт продемонстрировал как постоянно растущее значение в современных боевых действиях эффективных, синхронизированных, общевойсковых операций на тактическом уровне, так и экспоненциально более разрушительные последствия невыполнения таких операций. Если какой-то один компонент в общевойсковой операции выходит из строя, например, пехота не поддерживает бронетехнику или средства ПВО не прикрывают артиллерию – становится легче пробить брешь в обороне и быстро ее использовать.
Например, Армения понесла исключительно высокие потери боевых танков во время контрнаступления в первые дни конфликта, после того как Азербайджану удалось уничтожить более десятка ЗРК малой дальности. Новые зенитные системы могут предложить лишь частичное средство защиты до тех пор, пока они не будут интегрированы в более широкую сеть сенсоров и взаимосвязаны с другими средствами ПВО. Это тем более верно, когда военные начинают эффективно использовать рой БПЛА или дистанционно управляемые наземные транспортные средства. В то же время, учитывая дополнительные уязвимости в космосе и киберпространстве, общевойсковые операции стали более сложными.
В-шестых, высокий уровень истощения материальных средств в ходе конфликта указывает на необходимость в платформах и системах вооружения, которые являются более «износостойкими» или одноразовыми и требуют меньшего обслуживания. Но он также устанавливает, что без надлежащей подготовки в общевойсковых операциях, подкрепленной прочной доктриной командования миссией, которая подчеркивает тактическую гибкость, силы неизбежно будут страдать от исключительно высокого уровня истощения в обычной современной войне.
Например, предварительный анализ показывает, что армянские силы были слишком медленными, чтобы адаптировать и изменить стандартные оперативные процедуры и доктрины, когда дело доходит до операций по снабжению и логистике. То же самое и с районами сосредоточения войск, которые в начале конфликта находились слишком близко от линии фронта и практически не охранялись. (Армянские стационарные позиции также в целом не были усилены для защиты от авиационных и артиллерийских ударов, что свидетельствует о необходимости возобновления доктринального акцента военной инженерии, в частности в отношении боевой техники.) Кроме того, как отметил военный аналитик Роб Ли, конфликт показал необходимость дать возможность младшим командирам на уровне рот и взводов проводить маневры небольшими группами.
Это приводит к седьмому и, возможно, самому важному наблюдению о конфликте: ключевым военным ресурсом в следующие десятилетия боевых действий останется человек-оператор. Как подчеркнул Роберт Бейтман, объясняя высокий уровень истощения танков в конфликте, повсеместные видеоролики с первых дней боевых действий, якобы иллюстрирующие летальность БПЛА, на самом деле показали бронетехнику «скопившуюся в тесные группы… и не маневрирующую при широком рассредоточении, как того требовали бы условия боя». Это указывает на человеческую ошибку, вызванную недостаточной подготовкой. Меньшие потери с азербайджанской стороны были не только результатом превосходных возможностей БПЛА, но и указывают на лучшую обученность. Это не должно вызывать удивления, учитывая, что Азербайджан принял решение о начале военных действий.
[sendpulse-form id=”2230″]
Следовательно, война подчеркивает необходимость дополнительных инвестиций в реальную военную подготовку, в которой упор делается на рассредоточенные общевойсковые операции или их будущую итерацию: многодоменные операции. В будущем военные командиры получат все возможности для нанесения ударов и прогнозный анализ с использованием искусственного интеллекта, но если им не будет хватать беглости в применении фундаментальных принципах маневренной войны, они, вероятно, все равно будут нести ненужные потери в будущем боевом пространстве.
Наконец, следует сделать одно предостережение. Как и все конфликты, Нагорно-Карабахская война имеет уникальные атрибуты, которые затрудняют обобщение, и существует риск того, что мы сделаем неверные выводы из боевых действий, когда речь пойдет о противостоянии великих держав и высокой интенсивности. Однако, существует один непреходящий урок, пронизывающий все военные конфликты – хорошо обученные и хорошо оснащенные армии всегда побеждают недисциплинированные войска, независимо от технологического преимущества последних.
По материалам ресурса worldpoliticsreview.com
Ваши комментарии